Свой масштабный двухтомный труд «Открытое общество и его враги» Карл Поппер писал во время Второй мировой войны и считал его своим личным вкладом в победу над нацизмом и коммунизмом.
Что такое, согласно Попперу, открытое общество?
Изначально концепция открытого общества была сформулирована Анри Бергсоном, однако именно Поппер раскрыл это понятие и активно использовал его в своей критике политических режимов ХХ века.
Итак, открытое общество – это общество демократическое, пронизанное критическим мышлением и непринятием к традиционализму и табу. В свою очередь, закрытое общество, напротив, традиционно и табуировано, его установки и правила не подвергаются критическому осмыслению.
Открытое общество, по словам самого Поппера, это
«скромная форма демократического («буржуазного») общества, в котором рядовые граждане могут мирно жить, в котором высоко ценится свобода и в котором можно мыслить и действовать ответственно, радостно принимая эту ответственность».
Ответственность – основное качество человека, к которому взывает Поппер. Только сообщество зрелых и ответственных людей может быть открытым, свободным от табу и иррациональных установок.
Демократическое и либеральное открытое общество, как считает Поппер, должно быть также капиталистическим. Однако, здесь он подчеркивает, что это совершенно не тот капитализм, с которым призывал бороться Маркс. В письме к своим русским читателям (а это отдельная небольшая глава в Открытом обществе) Поппер пишет:
«Это открытое общество, столь высоко ценящее мир и свободу, возникло в результате ряда глубоких и радикальных революций. Со времен моего детства оно сильно изменилось, и, хотя некоторые марксисты, и не только они, все еще называют его «капитализмом», оно имеет очень мало общего с тем обществом, современником которого был Маркс, и еще меньше — с тем, которое было описано Марксом и которое он назвал «капитализмом»».
Капитализм открытого общества – это свободная рыночная экономика, саморегулируемый рынок Смита, а не жестокий эксплуататорский капитализм, который критиковал Маркс.
Здесь стоит сделать небольшое отступление. Очевидно, что капитализм индустриальной эпохи капитализм эпохи постиндустриальной это две разные социально-экономические системы. То, что видел и критиковал Маркс в XIX веке, а это была, в первую очередь, жестокая эксплуатация рабочих, в том числе детей, отсутствие социальных гарантий и т.д., за последующие сто-сто пятьдесят сильно изменилось, во многом благодаря теории самого Маркса и действиям его последователей. Сегодня капитализм, за исключением ряда стран, - это достаточно гуманная система, с профсоюзами и социальными гарантиями для рабочих. Разумеется, и эта система далека от идеальной и требует усовершенствования. Однако очевидно, что не вполне корректно критиковать современный капитализм с тех же позиций, что это делал Маркс и его последователи более ста лет назад.
Важным элементом концепции Поппера является также отрицание историцизма, т.е. восприятия общественного развития как процесса, управляемого какими-либо объективными законами, подобными законам природы.
Историцистской концепцией является, например, тот же марксизм с его классовой борьбой как принципом, движущим историю; как, впрочем, и нацистская идеология, где вместо борьбы классов – борьба рас. Более подробный разбор этого подхода Поппер сделал в своей отдельной, не менее известной работе «Нищета историцизма».
Кто они, враги открытого общества?
Имена врагов открытого общества Поппер называет открыто и без обиняков. Это Платон, Гегель и Маркс. Причем к последнему Поппер относится с наибольшей симпатией.
Платона Поппер обвиняет в несправедливой оценке демократии, фактически пропаганде, целью которой было опорочить демократическую форму устройства современных ему Афин.
Платон сначала выстраивает собственную систему, согласно которой общество, как и человек, и все вещи, деградируют от идеальной своей формы (идей) к наихудшей. В этом смысле современное Платону государственное устройство – наихудшее, т.к. для него – позднейшее; совершенство же имело место лишь в далеком прошлом, в будущем же тенденция ухудшения не изменится. Именно этот подход не приемлет и критикует Поппер. Он пишет:
«Платоновское описание демократии является живой, но глубоко враждебной и несправедливой пародией на политическую жизнь Афин и на демократические убеждения, прекрасно сформулированные Периклом примерно за три года до рождения Платона. Платоновская характеристика демократии — блестящий образец политической пропаганды, и можно представить себе, сколько вреда она принесла, если даже такой человек, как Дж. Адам, выдающийся ученый и издатель «Государства», оказался неспособным противостоять красноречивому обличению Платоном своего родного города Афин».
Далее Поппер приводит примеры платоновской пропаганды и подмены понятий, усиливающих эффект его описания ужасов демократии:
«Аргументы он заменяет инвективами, отождествляя свободу с беззаконием, вольность со вседозволенностью и равенство перед законом с безначалием. Демократов он называет распутниками, скупердяями, наглецами и бесстыдниками, свирепыми дикими зверями, рабами любого своего каприза, живущими исключительно ради удовольствий и удовлетворения нечистых желаний».
Кроме того, Поппер подозревает Платона в расизме. Это связано с тем, что его концепция идеального государства предполагает жесткое разделение его граждан на высший и низший класс, правящих и управляемых, различающихся едва ли не на уровне происхождения.
На основании своего анализа Поппер делает вывод о тоталитаризме концепции государства Платона, о ее несовместимости со свободой и равенством граждан. Это делает Платона первым врагом открытого общества.
Самой острой критике Поппер подвергает Гегеля, второго, но, по его мнению, главного врага открытого общества. Попперовская оценка философии Гегеля выражается в следующей формулировке:
«Слава Гегеля была сотворена людьми, предпочитавшими быстрое посвящение в глубокие секреты этого мира трудоемким процедурам науки, которые только разочаровывали их своей неспособностью сразу раскрыть все тайны. Эти люди, столкнувшись с гегелевской диалектикой — загадочным методом, заменившим «бесплодную формальную логику», — сразу же поняли, что нет другого такого метода, который столь легко можно было бы применить к решению любой проблемы, создавая вместе с тем видимость преодоления колоссальных сложностей. Именно применение диалектики давало такой быстрый, гарантированный и к тому же шумный успех, который можно было использовать с малой затратой сил и весьма скудными научными знаниями. И действительно, ничто, кроме диалектики, не могло формировать столь впечатляющей научной атмосферы. Успех Гегеля положил начало «веку нечестности» (как охарактеризовал период немецкого идеализма А. Шопенгауэр) или «эре безответственности» — сначала интеллектуальной, а потом, как следствие, и моральной безответственности, новой эре, подчиняющейся магии высокопарных слов и силе жаргона».
Поппер критикует Гегеля за пустоту его философии, ее нечестность и искусственность; а также за ту атмосферу волшебства и загадочности, которой он окружил свою философию и которой продолжают окружать себя философы и сегодня. Влияние и популярность Гегеля, помимо обманчивой универсальности его теории, Поппер объясняет мощной поддержкой Прусского государства, верным слугой и пропагандистом которого он был.
Поппер утверждает, что свой диалектический метод Гегель использует для выворачивания и искажения идей открытого общества. В отличие от наивного метода Платона, который просто ругает и опошляет демократию, Гегель использует более изощренный подход. Поппер приводит пример того, как ловко и элегантно Гегель превращает равенство в неравенство:
«То, что граждане перед законом равны, — признает Гегель, — содержит в себе высокую истину, которая, однако, будучи выражена таким образом, есть тавтология; ибо этим высказано только то, что вообще в государстве имеет силу законный порядок, господствуют законы. Но в отношении к конкретному граждане… равны перед законом только в том, в чем они и вообще равны вне его. Только существующее каким бы там ни было образом, случайное равенство имущества, возраста… может и должно сделать конкретно возможным обращаться со всеми гражданами одинаково перед лицом закона… Сами законы… предполагают состояние неравенства… Следует сказать, что как раз высокое развитие и культура новейших государств порождают в действительности величайшее конкретное неравенство индивидуумов…».
Иными словами, Поппер обвиняет Гегеля в банальном жульничестве и продажности государству, а его философию считает звонкой пустышкой:
«Действительно, есть люди, которые все еще верят в искренность Гегеля или все еще сомневаются, а вдруг его секрет все же заключается в глубине и богатстве мысли, а не в ее пустоте».
Следующим объектом критики Поппера становится Карл Маркс и его теория классовой борьбы. Поппер отдает должное интеллекту и эрудированности Маркса, а также его искренности в построении и защите своих взглядов. Однако, полагает Поппер, Маркс заблуждался.
Главное обвинение Поппера в адрес Маркса заключается в том, что последний попытался создать некое пророчество, идеальную картину будущего, предопределенную самими законами развития. Для Поппера это совершенно недопустимо. Кроме того, большой вклад в дискредитацию марксизма внесли сами марксисты, опуская некоторые тезисы Маркса и извращая другие.
Очевидно, что Попперу симпатично главное устремление Маркса: освобождение человека от обязательного тяжелого труда. Именно это марксово устремление максимально извратили социалисты, особенно их советские представители. Их целью не было освободить человека, но, напротив, сделать его безмолвным придатком производства и, в конечном счете, государственной машины.
Попперовская критика историцизма Маркса уже упоминалась выше, однако помимо историцизма, Поппер не приемлет так называемый «экономизм» Маркса:
«Дело в том, что, хотя общее значение марксова экономизма едва ли можно переоценить, очень легко переоценить важность экономических условий в каждом конкретном случае». Кроме того, «часто экономизм понимают очень широко — как концепцию, согласно которой всякое социальное развитие зависит от развития экономических отношений и, в особенности, от развития физических, или материальных, средств производства. Такая концепция является несомненно ложной».
В подтверждение своих слов Поппер проделывает мысленный эксперимент. В первой его фазе человечество теряет все свои материальные ценности, но сохраняет научные знания. Благодаря этому люди относительно безболезненно восстанавливают свою материальную культуру. Во второй же фазе человечество теряет свои научные знания, оставляя «экономику», что оборачивается быстрым крахом цивилизации.
Резюмируя свой анализ философии Маркса, Поппер заявляет:
«Моя критика марксова «исторического материализма», конечно, не должна пониматься как выражение какого-либо предпочтения гегелевского «идеализма» марксову «материализму». Надеюсь, всем ясно, что в конфликте между материализмом и идеализмом мои симпатии находятся на стороне Маркса. Я хотел только показать, что марксово «материалистическое понимание истории», несмотря на всю его ценность, не следует воспринимать слишком всерьез. Мы должны относиться к нему лишь как к весьма ценному предложению рассматривать вещи в отношении к их экономическим основаниям».
Значение работы Поппера трудно переоценить. Одним из следствий его анализа может стать отказ от попытки абсолютизировать историю, установить законы ее развития и построить идеальное общество. Вторым следствием должно стать признание ценности «банальной» демократии.
В заключительной части своей книги Поппер пишет:
«то, что марксисты пренебрежительно именуют «чисто формальной свободой», на самом деле есть базис всех остальных сторон социальной системы. Эта «чисто формальная свобода», т. е. демократия, или право народа оценивать и отстранять свое правительство, представляет собой единственный известный нам механизм, с помощью которого мы можем пытаться защитить себя против злоупотребления политической силой. Демократия — это контроль за правителями со стороны управляемых. И, поскольку, как мы установили, политическая власть может и должна контролировать экономическую власть, политическая демократия оказывается единственным средством контроля за экономической властью со стороны управляемых. При отсутствии демократического контроля у правительства не будет ни малейшей причины, почему бы ему не использовать свою политическую и экономическую власть в целях, весьма далеких от защиты свободы своих граждан».
P.S.
В последнее время проекту hiSocrates приходит довольно много предложений сотрудничества от самых различных личностей и организаций около-политического толка: от проправительственных молодежных движений до леворадикалов. Все эти предложения мы тщательно изучаем и в девяти из десяти случаев даем отказ, в основном, по идеологическим причинам.
Потому что для нас крайне важно, незаметно и совершенно случайно, не оказаться в стане врагов открытого общества.
Опубликовано: 19.12.2017
